Андрей Андреевич Пищалкин

(1809 - 1892)

(Воспоминания и упоминания.)

Голлербах, Э.

"История гравюры и литографии в России" гос. Изд-во. Москва – Петроград,1923.

"Андрей Андреевич Пищалкин (1817 – 1892 гг.) достигал в своих работах точного сходства с оригиналом. Гравюра "Божья матерь" с картины Карло Дольчи дала ему звание художника в 1836 г. Три года спустя он исполнил гравюру "Святое семейство" с картины Рафаэля – произведение, которое, по справедливости может быть названо шедевром – этого мастера. "Святое семейство" осталось непревзойдённым и тогда, когда художник награвировал "Взятие Божьей матери на небо" (с картины Брюллова), стяжавшее ему в 1855 г. Звание академика, а затем профессора". Стр. 78, 211.

Чижов, Ф.

(профессор, историк, худож. критик).

"Русские художники в Риме", 1842г.

"Бруни, Иванов-Гобертель, Иордан, Пищалкин, Каневский, Завьялов-Шамишы, Тьераков, Орлов, Скотти, Штеренберг, Гайназовский, братья Чернецовы, Фрике, братья Эльсоны, Воробьёв, Пименов, Логановский, Шурупов – архитекторы", стр. 16.

"Чтобы не возвращаться более к нашим художникам-гравёрам, упомяну здесь ещё об одном нашем молодом гравёре А.Пищалкине. Он гравирует картину Брюллова К. "Вознесение Божьей матери". Все относятся об его работе с большими похвалами. Мне не удалось её видеть потому, что труд над нею ещё в самом начале, но рисунок сделан ещё в Петербурге и в нём видно уже, как хорошо передана смелая кисть нашего знаменитого Брюллова, которая столько приобрела славы и уважения в Европе, что не имел надобности, или лучше не мог сосредоточить их на одном своём имени, но передал их всей славе русских художников.

Стасов, В. В.

(1824-1906)

"Письма к родным", том 1, часть первая. 1844-1859. Государственное музыкально изд. Москва, 1953, стр. 304 (о А.А.Пищалкине стр. 183, 191, 293)

         Хорош этот Солдатёнков, купил у Брюллова его "Вирсавию в купальне" – которую я в прошлом письме по ошибке с чужих слов назвал "Венерой купающейся". Купил за 8 тысяч франков и в тот же самый день купил "Аве Мария" Орлова за 7 тысяч франков. Если за эту семь тысяч, то за "Вирсавию" надобно было бы заплатить по крайней мере 70 тысяч. И это многие говорили самому Орлову, которого из художников в Риме никто не любит, точно так же, как и Пищалкина за негодные характеры, в разных родах только: тот надменный, хвастливый и бранчивый, попавший в честь малороссийский мужик, а этот хитрый, скрытный и говорят коварный, злой, хотя талантливый, точно грек какой-нибудь. Стр. 183

О гравюре Перфетти (Пнеди Гротта)

"…наведаюсь, а к Уткину напишу на днях (по случаю Пищалкина, с которым был знаком в Риме и по случаю его удивительной гравюры). Несмотря на то, что он не отвечал мне на первое ещё моё заграничное письмо". Стр. 191.

Иордан, Ф. И.

Записки ректора и профессора Академии Художеств Иордана Фёдора Ивановича. М., 1918.

При мне приехали, как я уже сказал, пенсионеры: два красавца А. И. Розанов и А. В. Лагоновский, а с ними их товарищи А. И. Кракау и Н. Л. Бенуа. В то же время приехали Андрей Андреевич Пищалкин, Бейнем И., Скотти А. Н., Мокрицкий, два брата Эльсона, два брата Никитины и друг.

В Риме проживал славный старичок, миниатюрный живописец Г. Соболевский.

Его акварельные работы славились силою колера, не уступившего живописи масляными красками. Молодые архитекторы Розанов, Кракау и Бенуа принялись снимать рисунки с замечательной кафедральной церкви. Эти господа, и владея редким знанием рисунка, сделали удивительной оконченности раскрашенные виды этого храма, которыми восхищались в 1862 г. на Лондонской Всемирной выставке все их видевшие, хотя по тесноте помещения, отведённого для России, им пришлось занимать на этой выставке обидное место, вовсе не соответствовавшее их достоинству.

М. И. Скотти, ученик Егорова, был художник старательный, несомненно талантлив, писал до сухой оконченности и грешил в своих картинах колером: он был учителем в школе живописи и ваяния, где был любим всеми учениками, имел дар передавать свои познания. 

В молодых ещё годах он получил ужасную бо­лезнь - рак на языке и, несмотря на то, что благодаря своей деятельности он нажил состояние дан наэавиошюй яиани, кото­рое позволило ему отправиться в Парик дал излечения этой болезни - одна смерть могла прекратить его страдания. При нём находился во время его болезни наш земляк архитектор Ножбяк, который и схоронил его в Париже. Вечная память тебе, мой друг и деятельный друг.   В Риме он жил вместе о Лагоновским.   Последний из них А. А. Пищалкин - достойный гравер, был родом из Перми. Он сделался гравером, вопреки своему желанию, по совету инспектора Академии Крутова. Наружность имел самую непривлекательную, мало говорил и страдал глазами от золотухи. Он привез из заграницы отличную гравюру

"Святое семейство" с картины Рафаэля, за которую получил золотую медаль.   Кроме того, ему же принадлежит прекрасно оконченный рисунок с картины К.П.Брюллова "Взятие на небо Богородицы", написанный для Казанского собора. Картина эта находится в алтаре собора по сей день. С этого рисунка от начал гравюру.

Странный характер Пищалкина был причиной того, что я не мог с ним сблизиться ни в Риме, ни в Петербурге. Страдая глазами, Пищалкин каждое лето ездил на воды "Aqua-Santa", которые мало ему помогали. При всей своей невзрачной наружности он влюбился в приёмную дочь содержателя го­стиницы. К счастью его, наш конференц-секретарь В. И. Григо­рович отсоветовал ему жениться, когда Пищалкин спросил по этому поводу его мнение.

Гравюре его конца не было, она составляет   pen dant картине Иванова, которой так же конца не было и которая стоит теперь (1875г) в Москве неоконченной.

По слабости зрения Пищалкин ничего более не сделал.

Получил, наконец, пожизненную пенсию в 500 рублей и живёт  (1875г.) в крайней бедности. В Риме товарищи прозвали его "Нет дома". Когда случалось, зайдёт к нему кто-нибудь, тихоня он и сидит в другой комнате, но на вопрос: "Пищалкин дома?" ответ бывает от его же товарищей: "Нет дома", ибо сколько ни говори с ним, он остаётся безответным". Стр. 392.

Машковцев, Н. Г.

"К. П. Брюллов в письмах, документах и воспоминании современников. М., 1952, Изд-во Академии художеств СССР, С. 282

"В исходе прошлого года вышла в свет книга под загла­вием "Босфор и новые очерки Константинополя" соч. К. М. Базили. В художественном отношении книга сия заслуживает особенное внимание читателя снимками с карандашных отметок К. П. Брюлло­ва, сделанных им в своей альбоме во время пребывания на востоке.    Они переданы русской публике гравером Пищалкиным (Художественная газета №1, январь 1837г., стр.122 Машковцев.Н.Г.  2"К.П.Брюллов в письмах, документах и воспоминании современников.М. 1952, Изд-во Академии художеств СССР. С. 282

Эскиз "Взятие на небо Божьей матери", написанный масляными красками для запрестольного образа Казанского собора, по смерти Карла Павловича достался его брату Александру Павловичу. Размеры и контуры этого эскиза переданы в гравюре А. А. Пищалкиным (примечание Железнова, стр.139). К. П. Брюллов "К 100-летию со дня смерти (1852-1952) К.П.Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современ­ников. М., 1952 г".

Из этой же книги в разделе "Список произведений К.П.Брюллова упоминается в книге иллюстрации "Босфор и новые очерки Константинополя, соч. Константина Базили, с 4-мя гравирован­ными рисунками из альбомов Карла Павловича Брюллова,1836. Рисунки гравированы Пищалкиным:

Спящий турок

Гребец

Иллюстрация к рассказу Зафира.

Турецкий воин.

Художественная газета. 1841, стр. 256 1841 г.

Власов, А. Я.

"Воспоминания и служба старика из дворовых"

СПб, 1907.

"Бедный, замененный семейством отец мой Яков Иванович Власов дворовый человек, служивый бухгалтер в особом учреждении Пермского нераздельного имения графини Софьи Владимировны  Строгановой под названием "Главный контроль", получал скудное жалование по 129 р. в год, при готовой квартире и при некоторых материальных пособиях. Почему совершенно не имел средств дать мне образование и весьма был обрадован, когда добрый управитель Ильинским округом, впоследствии главный управляющий нераздельным имением Василий Алексеевич Волегов предложил ему отправить меня окончить курс приходского училища в пермское уездное училище на средства помещицы. Это было в 1847 г., когда за смертью графини Софии Владимировны в марте 1845 г. Пермское имение поступило во владение наследницы графини Натальи Павловны и его передала в управление по доверенности своему мужу графу Сергею Григорьевичу Строганову.

В уездном учишище я обучался с 25.I.1847 по 27.VI.1849 и окончил курс, как значится в сохранившемся у меня свидетель­стве с отличными успехами по всем предметам, кроме чистописания и черчения, Должность учителя по двум последним предметам вакантно, а эти классы в те времена весьма редки, являвшиеся из при­ходского училища, известными в Перми учитель- ветеран Михаил Афанасьевич Афанасьев, скончавшийся в 1898 близ имения Строгановых, обучался в то время стипендиатом. Любимым учителем в нашем курсе были:  законоучитель протоиерей отец Иоанн Лебедев, по русскому языку Т. А. Арефьев, по арифметике и геометрии А. А. Прядильщиков, а по смерти его - В. С. Шергин, по географии и истории С. П. Петров. Уездное училище – это наставники преподавали каждый свой предмет. С особой любовью и усердием и весьма благосклонно относились к нашим стипендиатам Строгановы, как к лучшим ученикам. По успехам учеников уездного училища. Помню с каким восторгом мы  покончили экзамены за последний год, какими воображали себя счастливцами как радовались концу учения, как спешили вырваться из Перми на родину под кров своих родителей, и с каким нетерпением ждали базарного дня, чтобы приискать себе попутного дешёвого возницу до Ильинского. Моим однокурсником не только по уездному, но и по 2-х классному училищу и другом раннего детства по родному селу был Фёдор Иванович Пищалкин, с которым мы и делили хлопоты по найму подводы. Наконец, нам удалось нанять протяжную подводу на одной лошади, запряжённой на 2-колесную крестьянскую бричку, в которой мы дружно поместились и чинно ехали до Ильинского чрез 109 верст мерным шагом двое суток, останавливаясь кормить лошадку там, где открывалась хорошая травка около дороги. Возница наш шёл больше пешком, совсем почти не имея для себя места в бричке и стараясь оберегать своих малолетков-пассажиров от неприятных случайностей легко колебавшегося в разные стороны оригинального экипажа. Мой спутник, друг детства, Пищалкин, происходил, как и я, из дворовых графини Софьи Владимировны Строгановой.

В Ильинске были три брата Пищалкиных, их коих отец моего товарища, как чистописец по каллиграфии, был вызван на службу в Петербург в главную контору графини, но за болезнью был рано уволен от службы и возвратился в имение. Оставаясь здесь при большом семействе на бедной пенсии, Иван Андреевич жил очень бедно. Другой брат Алексей Андреевич долго служил членом Ильинского окружного правления; в качестве помощника окружному  управляющему заведывая делами по всем предметам существовавших в Ильинском  округе девяти сельских управлений над крепостными крестьянами, третий брат Андрей Андреевич прославился в нашем отечестве и даже за границей, как знаменитый художник, а между тем о нём нет в печати никаких биографических сведений и сохранились лишь только некоторые краткие сведения о его художественных произведениях, почему я сообщу здесь, что мне известно о нашем художнике из отзыва его близких родственников.

По словам родственников, Андрей Андреевич родился в 1809 году, по окончании курса в приходском училище начал службу в главном Ильинском управлении на должности писца, часто обращая данную ему чистую бумагу для переписки на картинки, вследствие чего в 1828 г. он был отправлен в Петербург для обучения ремёслам. Там он изъявил желание учиться живописи. Графиня Софья Владимировна, убедившись в его способности к этому искусству, дала ему отпускную и поместила на свой счёт в академию художеств, где он занял место в классе живописи, потом начальство, обратив внимание на его необыкновенную усидчивость, перевело его в гравировальный класс, что, конечно, не могло быть по душе молодому художнику, начинавшему преуспевать в живописи и престрастившемуся к ней. В 1833-1836 гг. Андрей Андреевич был награждён  серебряными медалями, а потом за гравюру в копии с картины Рафаэля Санцио дель Урбино "Святое семейство" удостоен большой золотой медали и получил ещё от Государя бриллиантовый перстень. Эта известная гравюра хранится в Императорском Эрмитаже в Петербурге.

В 1841 г. А. А. Пищалкин отправлен на счёт академии в Италию для усовершенствования в гравировальном искусстве. За тем получил 1855 г.  звание академика, а в 1862 - профессора. Эти сведения заимствованы главнейше от землемер-таксатора Андрея Ивановича Пищалкина, родного племянника Андрею Андреевичу, можно пополнить еще заметкою ученого туриста, известного в Пермской губернии земского деятеля Дмитрия Дмитриевича Смышляева который, между прочим, о Пищалкине пишет (Пермские губернские ведомости 1883 г., №84.) "В 1864 году встретились в Риме с хорошим своим знакомым А. Е. Теплоуховым, мы посетили земляка Пищалкина и застали художника дома в убогой небольшой комнатке в мансарде. Обстановка   квартиры заключалась в нескольких стульях, кровати и станке с укрепленною в нем медною доскою, над которой Андрей Андреевич сидел уже 18 лет, воспроизводя в копии картину известного за то время всесильного в русском художественном мире художника Брюллова "Взятие Божией матери на небо".

Встречая в первый раз нашего земляка, трудно было признать в нем великого художника: своею внешностью он напоминал смиренного   обывателя какого-нибудь русского захолустья, чем талантливого профессора, стяжавшего заслуженную известность в художественном мире. Денежные обстоятельства его были в тоже время плохи, ввиду чего (два) русских семейства, проживавших в Риме (одно из них в Перми), заказали Андрею Андреевичу два оттиска помянутой гравюры avant la lettre, за которые он получил 200 франков. Первою  работой  доставившею А. А. Пищалкину известность была гравюра с картины Карла Дольче "Божья Матерь". Он просидел за этою работою пять лет и труд его увенчался полным успехом, укрепив за ним славу первоклассного гравёра и доставив ему почётные награды в виде золотых медалей от папы Григория XVI, французского короля Людовика Филиппа, от Петербургской Академии и 500 червонцев от императора Николая, за гравюру "Взятие Божией Матери на небо". А. А. удостоен от академии, по словам его племянника, пожизненной пенсиею в 500 руб. В последний год своей жизни он оставался в Петербурге холостым, с потерянным зрением, на скудных средствах и в апреле 1892 г. помер.

Память о нашем художнике сохранилась в Италии и доныне, как это известно из письма его родственника, Пищалкина Леонида Фёдоровича, временно проживавшего в Италии в 1900 г. После 10-летнего пребывания в Петербурге А. А. выезжал в Ильинское для свидания со своей матушкой Марией Андреевной, а в следующем 1839 году она была убита неизвестным злодеем в её собственном доме. Чтобы хотя отчасти характеризовать душевное настроение сына к любимой матери в минуту его великой скорби, я приведу здесь выдержку из письма А. А-ча к его брату, с согласия владеющего письмом родственника Пищалкину:

"Любезный братец, Алексей Андреевич! К душевному моему прискорбию и горести я получил печальное ваше известие о несчастной кончине, постигшей нашу дражайшую родительницу. Мне не было бы так горестно, если бы она оставила этот суетной мир на одре болезни, и будучи окружена своими детьми, приготовившись к смерти с христианским благоговением, но умереть нечаянно и такою трагической смертью, это ужасно. Бедная матушка! Так вот для чего без всякой надобности выстроила тот несчастный дом, и в пустынном углу селения. Верно это было предназначение и воля неисповедимых судеб. Да будет мир праху твоему! Ты соединилась с отцом нашим, тени ваши, взирающие с неба, да благословят нас! Обстоятельства. Мои дела теперь в том виде, как были прежде, продолжаю заниматься своей программой которых надобно склеить непременно к сентябрю месяцу, потому, что у нас в академии будут в это время трёхлетняя выставка, здоровье моё плоховато, а именно с самой поездки в Пермь. Изредка головные боли и продолжается целую зиму сильный насморк. Вот у нас приближается светлое Христово воскресенье. Желаю вам, любезный брат, встретить его с сердечной и душевной радостью и благословением. С тех пор, как я в Питере не встречал этого Священнейшего торжества с таким ликованием, как на Родине"(курсив мой. – Д. М.)

Этим я закончу сохранившиеся весьма краткие сведения о знаменитом художнике из крепостных людей села Ильинского". Стр. 4-9.

Боголюбов, А. П.

"Записки моряка-художника".

"Я смело подхожу к столу, около которого сидит человек пять молодых людей, натравливающих пуделя на хозяйского кота. Первым узнал меня Орест Тимошевский, по прозванию "Тимоха". Мы обнялись, он был уже выпивши и как следует, начались представления. Тут сидели гравёр Пищалкин, аматер-художник Брандт, дьячок Долотский. Конечно, стали пить. Расспросам не было конца, где тот, где этот - здесь, а кто в Неаполе и прочее. Приведя мысли немного в порядок, спрашиваю: "А где бы поесть, господа?". - "Какая тут еда, подожди до 7 часов, пойдём все тогда в тратторию, а теперь пей и рассказывай". Надо было быть вежливым, и я, точно, начал пить. Спросил себе сыру, кусок хлеба и таким образом продержался до 7 часов, и тогда кто пошёл к Лепре, а кто в тратторию "дель Белль Арте". Меня отвели в последнюю, за что я был сильно обруган Тимошевским, ибо он был завсегдатай у Лепре. Тут я встретил Евграфа Сорокина, Железнова, кн. Максутова, И.К. Макарова, Лагорио, Забеллу юного, Чернышёва. Вскоре пришли Кабанов, Давыдов. "Где Бронников?" - спрашиваю, - говорят: "Едет". - "А Вениг?" - "Эта немецкая свинья к Овербеку прилепилась, и мы его не видим".

"При начале я назвал гравёра Пищалкина. Это был господин точно с пискливым голосом, работал тоже таинственно, слыл за даровитого, превосходно рисовал под гравюру карандашом и делал прекрасные портреты, но по гравюре лет десять всё не оканчивал ничего. Он был умён, ехиден и придирчив, часто его травили и смеялись над ним. Проживал здесь также Штельб - архитектор, ученик профессора Тона, пьяница, но очень талантливый. Его скоро выслали за буйство, и он поступил из пенсионеров к своему патрону Константину Тону, которому сделал рисунки всех зал и их орнаментацию в Московском Большом дворце".

Маркина, Л. А.

Кандидат искусствоведения, заведующая отделом живописи XVIII – первой половины XIX векаГосударственной Третьяковской галереи, Москва.

Демидовский пенсионер живописец С. Федоров

"Представить себе облик С. Федорова римского периода можно по сохранившимся изображениям. Так, Г.Г. Чернецов написал картину «Русские художники в Риме в 1842 году», где присутствует и С. Федоров [17]. Сохранился редкий дагерротип, запечатлевший группу русских живописцев, скульпторов и архитекторов. Съемка состоялась 17 февраля 1846 года [18]. Ее инициатором был А.А. Иванов. «Старожил римский» представлен в центре композиции. Справа от него – И.С. Шаповаленко, Ф. А. Моллер и А. Н. Мокрицкий. В группе присутствуют также Ф. И. Иордан, А. А. Пищалкин, С.Ф. Федоров, Е.И. Ковригин, В. А. Серебряков, Е.Г. Солнцев, Л.Х. Фрикке, В. Д. Сверчков".

Кузнецов, С. О.

Дворцы Строгановых. – СПб, 1998.

"B 1818 году под надзором управляющего вотчиной Егора Ивановича Бушуева начались отделочные работы в усадебном доме, несмотря на то, что колоннада была доведена лишь до уровня первого этажа. Петр Демидов руководил столярными работами. Яков Железнов - лепными, Яков Сщенников мраморными, Семен Балакшин каменными, Сергей Степанов отвечал за каменные штукатурные и печные.

Столяр Василий Иванов изготавливал мебель для комнат графини. Стиль ампир по возможности выдерживался во всем от мебели до бронзового колокольчика с изображением ратника, предназначенного для спальни графини. Архитектор намечал лишь схемы декорации, в которой широко использовался искусственный мрамор. Росписи исполнялись Ортолани Дамоном под руководством известного художника Дж. Б. Скотти, работавшего для Росси и достигшего пика популярности в столице. С. 108-112.
В Готическом кабинете графини Софьи Владимировны Садовников сделал лепной плафон в стиле английского короля Генриха VIII, стены окрасил бистровою или кофейной краской, в окнах поставил витражи. Здесь же находились "готические вещи" - кресла, этажерки и каминный экран. Едва ли не все представители семьи участвовали в создании обстановки.

Ореховый стол был подарком младшей дочери Ольги, бронзовые ширмы с цветными стеклами - ее жениха графа П. К. Ферзена, ширмы, обтянутые тафтой различных цветов - княгини Елизаветы Салтыковой, а кушетка - Аглаиды.

Роль реликвария играл большой ореховый шкаф, где хранились 45 писем Александра I, 10 томов писем Елизаветы Алексеевны, 42 письма императрицы Марии Федоровны, вещи императора и императрицы, книги о войне 1812 года, виды, снятые на бриге "Святой Патрикий" (усыпальнице Павла Александровича), книги денежные, гравюра Андрея   Пищалкина  "Кончина Александра I", "пакет, заключающий реестр церковным вещам, кои были похищены из храмов Божьих воинами Наполеона Бонапарта во время нашествия на Отечество наше в 1812 г. и при изгнании его из России отбиты корпусом Российских войск, находившихся под начальством графа П. А. Строганова, и которые ныне хранятся в Ильинской церкви Пермского имения", золотая медаль от Общества для поощрения лесного хозяйства, поднесенная Ее сиятельству за труды на пользу потомства 21 марта 1841 года, шкатулка с вещами Н. П. Голицыной, "волосы Ее Сиятельства, положенные 5 сентября 1841 года", "журнал путешествия по чужим краям Павла Александровича", головной убор корсиканских женщин, подаренный мужу г. Иосифом Дювиньи, воспитателем сына Александра. Шкаф Готического кабинета стал элементом своеобразного музея, которым стала усадьба во второй блестящий период своего существования. Однако, это еще были личные вещи, а на всеобщее обозрение были выставлены реликвии, связанные с личностью Ермака".

"Господский дом": С. 90 - 91, 108 -112, 115 - 116. С. 90 - 91.

Статьи и отзывы в печати о работах гравёра

Андрея Пищалкина.

"По части гравирования, - говорилось в журнале Общеполезные сведения (1836, №42, с. 347), - прекрасная работа Пищалкина "Божья матерь" с Карла Дольче обещает вам превосходного гравера.    Это тем более приятно, что он хороший рисовальщик.

Обратите теперь ваше внимание на эстамп Пищалкина, - писал путешественник в Отечественных записках в 1839 г. (т. VI, Отдел IV, стр. 49-50).    Эта гравюра c известной картины "Свя­тое семейство" Рафаеля находится в Императорском Эрмитаже, заказанная Московским Обществом поощрения художников. Это произведение имеет большое достоинство и не отстает от многих весьма уважаемых эстампов. А. Пищалкин не весьма ещё давно посвятил себя гравировальному искусству, и в это время сде­лал неимоверные успехи. Появление нового эстампа с хорошей картины есть явление в настоящее время радостное, событие для истинных любителей и знатоков искусства, а потому бла­годарим Пищалкина за его прекрасный подарок и желаем ему также успехов и усовершенствования, каким он до сих пор ознамено­вал себя - чистота, сила, верность рисунка, - говорит Худо­жественная газета, 1840г. (№10,стр. 12, рис.18)

По поводу гравера Пищалкина "Святое семейство" с Рафаеля - славим все первоклассные красоты, соединённые в этой пре­лестной гравюре; так взыскательны глазу, остаётся только жалкий труд - видеть только такие недостатки, которые в отно­шении к эффекту целого дела составляет вместе не более единицы с дробью.

Будучи прекрасным рисовальщиком, - говорится в Указате­ле находящихся в Академии произведений Е.Фишера, 1842, - Пищалкин в высшей степени способен передавать в гравюре совершенство художественных произведений, тем более что мастерски владеет резцом и отлично выражает расположением штриха рель­еф изображения, их освещение, расстановку качества тела и одежды и самый характер живописи.

Гравирование на меди, - писал А. П. Майков "В Отечествен­ной записке, 1853 (т. 9, № 11, отд.11, с.15), - искусство у нас ещё юное, но кажется в Пищалкине и Вендрамине оно при­обрело двух талантливых деятелей.    Выставка нескольких своих работ - рисунков: Пищалкин тушью для гравюр с картины Гвидо Рени изобразил "Благовещение" о картины "Взятие Божьей матери на небо" Брюллова, а также оттиск с недоконченной ещё гравюры - с последней, судя по тому оттиску, мы вправе ожидать от А. Пищалкина мастерского воспроизведения гравюры. Это прекрасная картина, - писал Нем; - понравились особенно сле­дующие произведения гов.   Г.   МСУ в "Северной пчеле" того же года, № 215 с. 857.   Рисунок для гравюры и начатая гравюра с картины К. Брюллова "Взятие Божьей матери на небо" - А. Пищалкин является в этих произведениях хорошим рисовальщиком и гравером, что художник не без пользы провел время в Риме. Таким образом, -  писал В. Стасов СПБ Ведомости, 1867 (№12), давая отчёт о посылавшихся на Парижскую Всемирную выставку, - остаётся только одна гравюра А. Пищалкина и одна Г. Серякова. Первое из них прекрасное произведение Пищалкина; картина очень мало прекрасна, известна, как "Взятие Божьей матери на небо" Брюллова, гравюра гораздо замечательнее своего оригина­ла. Она наверное будет одна из лучших гравюр всей выставки. К сожалению, в ней одного недостает: силы, как и во всех работах профессора Пищалкина (стр. 270-273).

Д. Мызников, 2006.